 |
 |
 |
 |
{ в оригинале - множим } .
помощью HaiiJHX электрических колебаний. Вместо камертона мы ставим электрически колеблющийся проводник. Вместо резонатора мы берем наш прерванный искровым промежутком провод, который мы тоже называем электрическим резонатором. Мы замечаем, что в отдельных положениях в пространстве он ;ает искры, а в ;ipyrax-не дает; мы видим, что мертвые зоны следуют друг за другом периодически по определенному закону, а тем самым доказана конечная скорость распространения и длина волны сделалась измеримой. Ставится вопрос-являются ли обнаруженные волны продольными или поперечными. Мы придаем нашему проводу два различных положения в одном и том же месте волны; при одном из них он откликается, при другола нет. Ничего больше не требуется, вопрос penjcH, волны являются поперечными. Спрашивается, какова их скорость. Мы делим измеренную длину волны на вычисленный период колебаний и находим скорость, близкую к скорости света. Если вызывает сомнение правильность вычисления, то у нас имеется и другой путь. Скорость электрических волн в проводах тоже чрезвычайно велика, и скорость наших волн в воздухе мы можем непосредственно сравнить с ней. Но скорость электрических волн в проводах уже давно определена путем прямого измерения. Это оказалось возможным потому, что эти волны пробегают расстояния во много километров. Таким образом, мы косвенно получаем чисто экспериментальное определение и нашей скорости. Если результат и оказывается грубым, то во всяком случае он не противоречит уже имеющемуся.
Все эти опыты очень просты в принципе, но тем не менее они влекут за собой важнейшие следствия. Они рушат всякую теорию, которая считает, что электрические силы перепрыгивают пространство мгновенно. Они означают блестящую победу теории Максвелла. Последняя уже не связывает далекие друг от друга явления природы. Насколько маловероятным казалось ранее ее воззрение на сущность света, настолько трудно теперь не разделить это воззрение. Итак, мы у цели. Но здесь можно, пожалуй, обойтись даже без содействия теории. Наши опыты сами неуклонно поднимали нас на высоту того горного прохода, который соединяет, согласно теории, область света с областью электричества. Остается пройти несколько шагов дальше и исследовать спуск в область уже изученной оптики. Исключить теорию будет при этом не лишним. Существует много любителей природы, которых интересует сущность света, которым доступно понимание простых опытов, но для которых при всем том теория Максвелла является книгой за семью печатями. Да и экономия науки требует отказа от обходных путей там, где возможен прямой. Если с помощью электрических волн мы сможем непосредственно констатировать световые явления, то нам не понадобится никакая теория в качестве посредника; родство выявится из самих опытов. Такие опыты действительно возлюжны. Мы помещаем проводник, который возбуждает колебания, в фокальной линии очень большого вогнутого зеркала. Благодаря этому волны собираются вместе и уходят от зеркала в виде остро направленного луча. Конечно, мы не можем этот луч ни непосредственно видетъ, ни ощущать; его действие проявляется тем, что он вызывает искры в проводниках, на которые он падает. Он становится видимым для нашего глаза лишь тогда, когда последний вооружается одним из наших резонаторов; в остальном это настоящий световой луч. Вращением зеркала мы можем посылать его в различных направлениях; исследуя путь этого луча, .мы можем
убедиться в его прямолинейном распространении. Если мы поставим на его-пути проводящие тела, то они не позволят ему пройти, отбросят тень. При этом, независимо от того, уничтожают ли они луч полностью или нет, они отбрасывают его назад; мы можем проследить ход отраженного луча и убедиться, что законы его отражения суть законы отражения света. Мы можем и преломлять наш луч тем же путем, что и свет. Для того чтобы заставить преломляться световой луч, мы пропускаем его через призму, в результате чегю он отклоняется от своего прямого пути. Так же мы поступаем и здесь и с тем же результатом.Соответственно-размерам волн и луча мы должны только взять очень большую призму, сделав последнюю из какого-либо дешевого материала, например, из смолы или асфальта. И, наконец, мы можем получить с нашим лучом даже гакие явления, которые до сих пор наблюдали исключительно в свете- чоляризационные явления; вводя на пути луча соответствующим образом сконструированную проволочную решетку, мы можем зажечь или поту- шить искры в нашем резонаторе в соответствии с точно такими же геометрическими закономерностями, каким следует просветление или затемнение поля зрения поляризационного аппарата при введении кристаллической пластинки.
Таковы опыты. При их проведении мы уже целиком и полностью нахо-ЛИ.МСЯ в области учения о свете. Когда мы составляем план этих опытов, когда мы описываем их, мы мыслим уже не электрически, а оптически. Мы уже не видим токов, текущих в проводниках, и накапливающихся зарядов. Мы видим лишь волны в воздухе, видим, как они перекрещиваются, как они расходятся, складываются, взаимно усиливаются и ослабляются. Выйдя из области чисто электрических явлений, мы шаг за шагом пришли к явлениям чисто оптическим. Горный перевал перейден, дорога опускается и вновь выравнивается. Связь между светом и электричеством, которую теория предчувствовала, предугадывала, предвидела, установлена - установлена вразу.мительно и понятно для здравого смысла С наивысшей точки, которой мы достигли, с высоты самого перевала нам открывается более широкий вид на обе области. Они оказываются большими, чем мы думали раньше. Господство оптики не ограничивается лишь теми эфирными волна-АШ, длина которых измеряется малыми долями миллиметра;оно простирается на волны длиной в дециметры, метры и километры. И несмотря на это расширение оптика представляется нам - с высоты, на которую мы поднялись,-лишь малым придатком к области электричества. Это последнее охватывает гораздо больше. Мы видим электричество в тысяче мест, в которых о его наличии мы не имели доселе никаких достоверных сведений. В каждом пламени, в каждом светящемся атоме мы видим электрический процесс. И даже когда тело не светится, когда оно излучает лишь теплоту, оно является местопребыванием электрических возбуждений. Так область электричества расширяется на всю природу. Оно придвигается вплотную к нам самим; мы познаем, что в действительности мы являемся обладателями электрического органа - глаза. Так выглядит картина; расстилающаяся внизу. Не менее отрадным рисуется с нашей точки зрения вит. ввысь, на высокие вершины, на общие цели. Там встает перед нами вопрос о непосредственных действиях на расстоянии вообще. Существуют ли они? Из многих таких действий, которые, как мы полагали, будут у нас, нам осталось лишь одно единственное - тяготение. Обманывает ли нас и оно? Закон, по KOTopoAiy оно действует, уже заставляет взять его подподозре-ние: В другом направлении перед нами высится вопрос о сущности электричества. Рассматриваемый отсюда, где мы стоим, он прячется за более
определенным вопросом о сущности электрических и магнитных сил в пространстве. И непосредственно примыкая к последнему, вздымается громадный центральный вопрос о сущности, о свойствах заполняющей пространство среды-эфира, о его структуре, его неподвижности или движении, его бесконечности или ограниченности. Становится все более и более очевидным, насколько этот вопрос превышает все остальные, насколько должно было бы познание эфира открыть нам не только сущность прежних невесомых флюидов, но и сущность самой старухи материи [alten Materie selbst] и её глубочайших свойств-тяжести и инерции. Квинтэссенция физического мироучения древности сохраняется для нас в словах, что все существующее создано из воды и огня. Для современного физика уже не является далеким вопрос о том, не со.здано ли все существующее из эфира. В этих вопросах заключены последние цели нашей науки-физики. Эти вопросы являются-если придерживаться нашей картины-последними высочайшими вершинами среди ее горных цепей. Будет ли дано нам вступить когда-либо иа одну из этих вершин? Когда это случится? Может ли это произойти скоро? Мы этого незнаем. Но для дальнейших исканий мы приобрели точку опоры, которая лежит ступенью выше, чем предыдущая. Путь не отрезан здесь гладкой стеной. Напротив, по крайней мере ближайшая обозримая часть подъема представх1яется еще умеренно крутой, и между скалами мы находим тропы, ведущие наверх. Усердные и опытные исследователи многочисленны. И нам остается лишь исполнен-Я1ЫМИ надежды ждать плодов будущих начинаний.
0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 [ 63 ] 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156